Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал.
Воображение его
рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.
В первой молодости моей я был мечтателем; я любил ласкать попеременно то мрачные, то радужные образы, которые
рисовало мне беспокойное и жадное
воображение.
Странно то, что я как теперь вижу все лица дворовых и мог бы
нарисовать их со всеми мельчайшими подробностями; но лицо и положение maman решительно ускользают из моего
воображения: может быть, оттого, что во все это время я ни разу не мог собраться с духом взглянуть на нее. Мне казалось, что, если бы я это сделал, ее и моя горесть должны бы были дойти до невозможных пределов.
Лонгрен выслушал девочку, не перебивая, без улыбки, и, когда она кончила,
воображение быстро
нарисовало ему неизвестного старика с ароматической водкой в одной руке и игрушкой в другой. Он отвернулся, но, вспомнив, что в великих случаях детской жизни подобает быть человеку серьезным и удивленным, торжественно закивал головой, приговаривая...
Няня между тем уж
рисует другую картину
воображению ребенка.
Дня через три картина бледнела, и в
воображении теснится уже другая. Хотелось бы
нарисовать хоровод, тут же пьяного старика и проезжую тройку. Опять дня два носится он с картиной: она как живая у него. Он бы
нарисовал мужика и баб, да тройку не сумеет: лошадей «не проходили в классе».
Он дорогой придумал до десяти редакций последнего разговора с ней. И тут опять
воображение стало
рисовать ему, как он явится ей в новом, неожиданном образе, смелый, насмешливый, свободный от всяких надежд, нечувствительный к ее красоте, как она удивится, может быть… опечалится!
Но Старцев ждал, и точно лунный свет подогревал в нем страсть, ждал страстно и
рисовал в
воображении поцелуи, объятия.
Можете себе представить, какие картины
рисовало воображение постылых, покуда происходила процедура сбора фруктов и в воротах сада показывалась процессия с лотками, горшками и мисками, наполненными массою спелых персиков, вишен и проч.!
И вот однажды — это было летом — матушка собралась в Заболотье и меня взяла с собой. Это был наш первый (впрочем, и последний) визит к Савельцевым. Я помню, любопытство так сильно волновало меня, что мне буквально не сиделось на месте.
Воображение работало,
рисуя заранее уже созданный образ фурии, грозно выступающей нам навстречу. Матушка тоже беспрестанно колебалась и переговаривалась с горничной Агашей.
Тем не менее программу истязаний, которую
рисовало воображение тетеньки, ей удалось выполнить только отчасти.
С одной стороны, она сознавала зыбкость своих надежд; с другой,
воображение так живо
рисовало картины пыток и истязаний, которые она обещала себе осуществить над мужем, как только случай развяжет ей руки, что она забывала ужасную действительность и всем существом своим переносилась в вожделенное будущее.
Утроба человеческая ограниченна, а жадное
воображение приписывает ей размеры несокрушимые, и в то же время
рисует в будущем грозные перспективы.
И
рисует воображение дальнейшую картину: вышел печальный и мрачный поэт из клуба, пошел домой, к Никитским воротам, в дом Гончаровых, пошел по Тверской, к Страстной площади.
Она и мне никогда об этом не говорит. Тут какая-то семейная тайна. При всей мнимой моей близости со вдовою, я не считал себя вправе спрашивать и допрашивать. Между тем на меня делает странное впечатление эта холодная скрытость с близким ей человеком.
Воображение худо как-то при этом
рисует ее сердце.
Молодой человек засыпал, начитавшись Тацита или биографий Плутарха, и горячо настроенное
воображение принималось
рисовать перед ним могучие образы, высокие, вдохновляющие картины.
Дедушка уже без языка и никого не узнает; хочет что-то сказать, глядит во все глаза, да только губами шевелит…» Новый, еще страшнейший образ умирающего дедушки
нарисовало мое
воображение.
Воображение набоба
рисовало смелый и типичный образ девушки, которая не выходила у него из головы и точно дразнила его своей улыбкой.
Услужливое
воображение, как нарочно,
рисовало ему портрет Лизы во весь рост, с роскошными плечами, с стройной талией, не забыло и ножку. В нем зашевелилось странное ощущение, опять по телу пробежала дрожь, но не добралась до души — и замерла. Он разобрал это ощущение от источника до самого конца.
Одним словом, самого ничтожного повода достаточно, чтоб насторожить
воображение и чтобы последнее немедленно
нарисовало целую картину.
Воображение Арины Петровны, и без того богатое творчеством,
рисовало ей целые массы пустяков.
А чтобы видеть перед собою эти лица в той поре, в которой читателю приходится представлять их своему
воображению, он должен
рисовать себе главу старогородского духовенства, протоиерея Савелия Туберозова, мужем уже пережившим за шестой десяток жизни.
Мы весело отправились к доброй лесной фее, и я вперед
рисовал себе этот уютный лесной уголок, который послужит приютом нашей любви, — в моем
воображении она уже любила меня, и я говорил «мы». Я вперед любил этот приют и добрую лесную фею. Небольшая дачка совсем пряталась под столетними соснами.
С другой стороны, он обрадовался, увидев Нину, разрумяненную быстрой ездой, с возбужденными, блестящими глазами, очень мило одетую и, как всегда это бывает, гораздо красивее, чем ее
рисовало ему
воображение.
Встревоженное
воображение приемыша
рисовало те же полные ужаса картины, которые преследуют людей, имеющих причины бояться правосудия.
Он никогда не видел его, но очень часто слышал о нем и нередко
рисовал его в своем
воображении.
Он сидел уже часа полтора, и
воображение его в это время
рисовало московскую квартиру, московских друзей, лакея Петра, письменный стол; он с недоумением посматривал на темные, неподвижные деревья, и ему казалось странным, что он живет теперь не на даче в Сокольниках, а в провинциальном городе, в доме, мимо которого каждое утро и вечер прогоняют большое стадо и при этом поднимают страшные облака пыли и играют на рожке.
Болтаясь по колена в холодной грязи, надсаживая грудь, я хотел заглушить воспоминания и точно мстил себе за все те сыры и консервы, которыми меня угощали у инженера; но все же, едва я ложился в постель, голодный и мокрый, как мое грешное
воображение тотчас же начинало
рисовать мне чудные, обольстительные картины, и я с изумлением сознавался себе, что я люблю, страстно люблю, и засыпал крепко и здорово, чувствуя, что от этой каторжной жизни мое тело становится только сильнее и моложе.
Сравнивая свое настоящее положение с тем, которого она жаждала и
рисовала в своем
воображении, Елена невольно припоминала стихотворение Лермонтова «Парус» и часто, ходя по огромным и пустым комнатам княжеского дома, она повторяла вслух и каким-то восторженным голосом...
А следом за тем встревоженное
воображение начинает
рисовать и целый ряд этих изъянов.
Оттого ли, что, сев в вагон, я живо представил себя уже приехавшим, или оттого, что железная дорога так возбуждающе действует на людей, но только с тех пор, как я сел в вагон, я уже не мог владеть своим
воображением, и оно не переставая с необычайной яркостью начало
рисовать мне разжигающие мою ревность картины, одну за другой и одну циничнее другой, и всё о том же, о том, что происходило там, без меня, как она изменяла мне.
Воображение его
рисовало, как он садится на пароход и потом завтракает, пьет холодное пиво, разговаривает на палубе с дамами, потом в Севастополе садится в поезд и едет.
Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые
рисует мое
воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей или богом живого человека.
И, Боже мой, с какой прелестью
рисовало ему ее его
воображение.
Иногда канонада становилась сильнее; иногда мне смутно слышался менее громкий, глухой шум. «Это стреляют ружейными залпами», — думал я, не зная, что до Дуная еще двадцать верст и что болезненно настроенный слух сам создавал эти глухие звуки. Но, хотя и мнимые, они все-таки заставляли
воображение работать и
рисовать страшные картины. Чудились крики и стоны, представлялись тысячи валящихся людей, отчаянное хриплое «ура!», атака в штыки, резня. А если отобьют и все это даром?
Едва он вспомнил легенду и
нарисовал в своем
воображении то темное привидение, которое видел на ржаном поле, как из-за сосны, как раз напротив, вышел неслышно, без малейшего шороха, человек среднего роста с непокрытою седою головой, весь в темном и босой, похожий на нищего, и на его бледном, точно мертвом лице резко выделялись черные брови.
Он говорил это совсем искренно, весь воспламененный и растроганный тем героическим образом, который ему
рисовало воображение.
Чтобы подбодрить себя, она старалась
нарисовать в
воображении Пименова, но уже ничего не выходило.
Свою будущую супругу Мишенька
рисовал в
воображении не иначе, как в виде высокой, полной, солидной и благочестивой женщины с походкой как у павы и почему-то непременно с длинною шалью на плечах, а Маша худа и тонка, стянута в корсет, и походка у нее мелкая, а главное, она была слишком соблазнительна и подчас сильно нравилась Мишеньке, но это, по его мнению, годилось не для брака, а лишь для дурного поведения.
Между стволов и ветвей просвечивали багровые пятна горизонта, и на его ярком фоне деревья казались ещё более мрачными, истощёнными. По аллее, уходившей от террасы в сумрачную даль, медленно двигались густые тени, и с каждой минутой росла тишина, навевая какие-то смутные фантазии.
Воображение, поддаваясь чарам вечера,
рисовало из теней силуэт одной знакомой женщины и его самого рядом с ней. Они молча шли вдоль по аллее туда, вдаль, она прижималась к нему, и он чувствовал теплоту её тела.
Подзадоривая себя воспоминаниями,
рисуя насильно в своем
воображении Веру, он быстро шагал к саду.
Всю дорогу
воображение его
рисовало, как еврейка удивится его приезду, как он посмеется, поболтает и вернется домой освеженный…
Воображение вдруг
нарисовало ему древнего, согбенного годами, благодушного схимника.
Я зажмуриваюсь в ожидании чуда и… Открыв глаза, невольно кричу в изумлении и испуге. Навстречу мне едет седой волшебник на гнедом, отливающем золотом аргамаке. Точь в точь такой, каким секунду назад
рисовало его мое
воображение…
Пылкое
воображение дочери Востока уже
рисует мне этого старца с проницательными глазами, его гнедого, отливающего золотом коня.
— Я согласна! — шептала она, стараясь
нарисовать в своем
воображении его лицо, с золотыми очками, сквозь которые глядят разумные, солидные, утомленные глаза. — Пусть приходит! Я согласна.
Ничего подобного этим увлекательным, интересным сказкам она не слыхала у себя в деревне. Горячее
воображение ребенка
рисовало ей картины только что слышанного. Вот видится Дуне Иван-Царевич, скачущий на сером волке. Вот въезжают они на поляну, посередке которой высится замок Кащея Бессмертного. Страшное чудовище сторожит замок, за стеной которого томится в плену Краса Царевна. Нужно Ивану-Царевичу освободить из неволи красавицу…
И, как нарочно, по линии пробежал ветер и донес звук, похожий на бряцание оружия. Наступило молчание. Не знаю, о чем думали теперь инженер и студент, но мне уж казалось, что я вижу перед собой действительно что-то давно умершее и даже слышу часовых, говорящих на непонятном языке.
Воображение мое спешило
нарисовать палатки, странных людей, их одежду, доспехи…
Супруги стали смеяться и долго глядели друг на друга молча. Возможность счастья отуманила их, они не могли даже мечтать, сказать, на что им обоим нужны эти 75000, что они купят, куда поедут. Думали они только о цифрах 9499 и 75000,
рисовали их в своем
воображении, а о самом счастье, которое было так возможно, им как-то не думалось.
В моем впечатлительном и несколько мечтательном
воображении мне представлялась совсем иная Царская Чета. Мысль
рисовала мне торжественное появление Монархов среди целой толпы нарядных царедворцев в богатых, золотом шитых, чуть ли не парчовых костюмах, залитыми с головы до ног драгоценными камнями…